• Нашим cкромным бойцам внешнеполитического фронта посвящается! •

     Последний день 1986 года в Дакке выдался мрачным. Таким же невеселым было и настроение. Я мчался из аэропорта на стареньком тёмно-жёлтом «Мицубиси» по единственной улице Дакки, свободной от велорикш, где можно было дать волю мотору и убедиться в торжестве японской технической мысли. Мне нравилась эта дорога, где ровный рокот набравшего обороты двигателя располагал к размышлениям о смысле жизни, тем самым, отвлекая от мелочной повседневной суеты и связанных с этим проблем... На 14.00 посол неожиданно назначил совещание-оперативку, куда я и спешил, после неприятного разбирательства на грузовом терминале аэропорта, где досматривался груз торгпредства, вызвавший подозрение бангладешцев. Их опасения оказались не напрасными, поскольку вместо рекламной продукции, указанной в накладных, там оказался бакинский кондиционер - товар, стоящий на особом учёте в Протокольном отделе МИДа и требующий специального разрешения на ввоз. Теперь, думал я, чтобы уладить этот конфликт, мне потребуется несколько бутылок водки и коньяка, которые нужно ещё выпросить у торгпреда и визит в МИД к его чиновникам, а потом и к начальнику таможни аэропорта, которого я постоянно "подкармливал", порой за свой счёт, но зато наши встречи с ним всегда проходили в деловой атмосфере полного взаимопонимания и с особой радостью и теплотой. Ведь наша уникальная «национальная валюта», несмотря на перестроечность, неплохо работала и в этой мусульманской стране! Однако времени этим заниматься, как всегда, не было!

     Ещё несколькими днями ранее, я вел разговор с сыном владельца особняка, который посольство арендовало для нашего консула. Этот молодой человек оказался сотрудником канцелярии министра иностранных дел Бангладеш, поэтому беседа проходила в офисе министра. Неожиданно туда, для встречи с министром вошел наш посол в сопровождении первого секретаря Вити Арутюнянца. Увидев меня, с порога, как будто застав меня на месте преступления, посол громко воскликнул:

- А вы-то, что здесь делаете, товарищ Романов? - посол, прошедший богатую жизненную и ведомственную школу под руководством известного в дипломатических кругах своим комчванством А.А. Громыко, мог также парализовать весь мир одной фразой.

- Работаю, Владимир Георгиевич! - выдержав паузу, с достоинством ответил я. Мне стало как-то ужасно грустно в тот момент и, одновременно, что-то похожее на смех зашевелилось в моей душе - интересно, а что я ещё мог бы здесь делать при всем своём желании? Заниматься любовью, что ль в приемной министра? Или распивать недозволенные перестройкой напитки? Посол был известен своей самовлюбленностью и самосозерцанием своего величия, не зря он любил повторять, что назначен на должность решением Политбюро, показывая тем самым всем, что он не последний человек в государстве. Помню, как по приезде в Дакку я был ошарашен дружеским советом одного из аборигенов посольства, когда он предупредил меня, что наш посол крайне раздражается, если во время редкого купания в бассейне кто-то ещё находится в это же время с ним рядом. Поэтому в посольстве было негласно принято правило - немедленно прекращать купание и выходить из бассейна, чтобы посол мог насладиться одиночным плаванием – иначе беды было не миновать! Вот такой это был человек.

     Появление посла заставило нас с собеседником переместиться в другую комнату, где мы успешно решили все вопросы, закончили разговор и я уехал. Уже в посольстве Виктор рассказал мне, что всю обратную дорогу посол с пеной у рта кричал, что дежурный референт Романов возомнил себя настоящим дипломатом, раз так запросто заходит к министру, и что его надо остановить немедленно, иначе он дойдет и до президента генерала Эршада. (На похоронах К.У. Черненко в Москве мне пришлось поработать с личным адъютантом заместителя президента Эршада, после чего у нас установились хорошие деловые отношения и мы несколько раз встречались с ним потом и в Дакке, о чём посол хорошо знал.) Обычно в подобных случаях посол устраивал жесткий разнос или, как он считал, проводил воспитательную работу, на ближайшем совещании дипсостава. Что я и ожидал в тот день, поэтому в голове и крутились разные нехорошие мысли. Но, как ни странно, в тот мрачный предновогодний день мне везло - посол на совещании ни словом не обмолвился о том случае, а может быть просто забыл в потоке важнейших государственных дел, которыми, как он считал, был постоянно занят.

     Новый 1987 год коллектив совпосольства в Бангладеш традиционно встречал в клубе посольства вместе с коллективами АПН, культурного центра, представительства «Аэрофлота» и корпункта ТАСС. Торгпредство и ГКЭС праздновали отдельно на своих территориях. Мероприятие это являлось строго обязательным и, по глубокому убеждению посла, политически очень важным. Было закуплено много минеральной воды, чая и кофе, поскольку традиционные новогодние напитки и даже пиво, послом были категорически запрещены к использованию под страхом возвращения на Родину.

У всех на памяти был ещё свеж случай с отправкой в невозвращаемый отпуск Гены Серикова, который слишком много курил, вернее не курил вообще, но выписывал из Duty Free слишком много английских сигарет, которые можно было выгодно обменять на горы одежды second hand, что Гена, видимо, с успехом и делал, практически, каждый день с грациозной женой Леной пропадая на развалах Гулистана, где этот second hand и продавался. А потом морскими контейнерами отправлял всё это барахло из Читтагонга в Одессу, в надежде в итоге завалить всем этим московские комиссионки, недорого одеть москвичей и гостей столицы, а самому сорвать на этом приличный куш. Но его семейный бизнес, продолжавшийся около года, как, впрочем, и дипломатическая карьера были пресечeны на корню!

Поэтому-то все понимали, что посол не шутит, придавая такое значение новогоднему мероприятию, ведь в стране шла перестройка и борьба с алкоголизмом, входили в моду безалкогольные свадьбы. А поэтому надо было непременно показать наверху, что коллектив посольства под его руководством уже перестроился и полностью готов даже к безалкогольному Новому году!

     Совместными силами комсомольской организации и профкома был подготовлен импровизированный концерт. Дед Мороз со Снегурочкой разыгрывали беспроигрышную лотерею, в которой мне опять здорово везло: в конце концов, я выиграл главный приз - французский чайный сервиз! Саша Колышкин, (бенгалист, учился на год младше нас) словно массовик-затейник, проводил различные конкурсы. Как ни странно, но анекдотичность ситуации встречи Нового года за чашкой чая и стаканом минеральной воды вызывали среди собравшихся необычайный душевный подъем и раскованность. Особенно острые шутки, повышающие всем настроение и всеобщее веселье, удавались ребятам из команды Трубникова. Всё это заставляло посла заметно нервничать и думать о том, что в чай были добавлены запрещенные им компоненты. Поэтому с его указания, освобожденный парторг посольства и назначенный ЦК, сам большой любитель выпить, начал буквально обнюхивать наиболее, по мнению посла, разошедшихся сотрудников. Ничего не добившись, он виновато подошёл к Его Превосходительству и прошептал, что, мол, праздник... народ собрался веселиться, что, мол, и делает на законных основаниях. Посол в ответ только плотнее сжал губы. Он был старым опытным советским дипломатом, прошедшим через бесчисленное число приемов в разных странах и на разном уровне, но чтобы от простой воды... да так веселиться... нет, это было выше его человеческого понимания. Так продолжалось вплоть до полуночи, когда посол, в духе лучших традиций партсъездов, зачитал заранее подготовленный в АПН текст с новогодним поздравлением ко всем сотрудникам всех советских учреждений и членам их семей. Мы все подняли чашки с чаем, стаканы с пепси-колой и так встретили наступление Нового 1987 года. Потом посол, прослушав привычные лестные поздравления в свой адрес руководителей других совучреждений, наконец, интуитивно по-человечески почувствовал, что он явно лишний на этом празднике, и подозвал парторга. Получив заверения, что парторг, как представитель ЦК берет под личную ответственность чашки и стаканы собравшихся, посол, посетовав на упорство бангладешцев, несколько лет отказывающих совпосольству в ввозе спутниковой антенны для приёма советского телевидения, что, по его мнению, косвенно говорило о плохой работе консотдела и его молодых сотрудников, собрался на отдых в свою резиденцию.

     Конечно, посол прекрасно понимал, что вверенный ему коллектив состоит отнюдь не из непьющих спортсменов, хотя на предновогодней аттестации мне напрямую был задан вопрос, почему я давно уже не играю, как все, в футбол во время обеденного перерыва. Робко возразив, что много работы, что порой не успеваю даже пообедать, увидел полное непонимание в глазах посла и ухмылку в устах парторга. Мне было заявлено, что, не поддерживая спортивный дух в посольстве я, тем самым, ухожу из под влияния партийной организации, чем наношу серьёзный урон своей репутации честного коммуниста, поскольку, по-видимому, занимаюсь в это время употреблением запрещенных напитков. Тогда я осторожно привлек внимание к тому факту, что был командирован в Бангладеш не для того, чтобы тренироваться игре в футбол. Что я предполагал здесь поработать по специальности и более того, именно за выполнение своих служебных обязанностей, а не за игру в мяч, получаю деньги, а поэтому прошу и подходить к моей деятельности исходя из указанных критериев. Но эти возражения уже никого не волновали и их никто не слышал!
Так вот, посол, осознавая, что «играть» в трезвенников народ в новогоднюю ночь вряд ли сможет, хотел скорее переложить ответственность за возможные последствия вечера на парторга, присланного ЦК КПСС.

Click to enlarge!

     Все собравшиеся, безусловно, давно и с нетерпением ждали момента ухода посла. Первым, проводив его до машины, мгновенно пропал сам парторг, назначенный ЦК. За ним следом, как по команде, группами и по одному, народ начал уходить в свои квартиры, где у всех был накрыт ещё один стол-дублер и под ним, чтобы не дай бог, кто увидел, был приготовлен алкоголь - кто, что смог достать. Знаю, что один товарищ из техсостава баловался бражкой на английских дрожжах, кто-то закупил местный джин с запахом эфира. Пиво, конечно, было у всех. Я же в таких случаях всегда обращался к коллегам-бенгалистам в посольства Польши и ГДР, где всегда находил полное понимание и получал всё необходимое, как у Адама Модеса, так и у Гуннара Денеке. После массовых, но политкорректных уходов из клуба, следовали такие же не менее корректные приходы, и веселье вспыхивало с новой силой и продолжалось до раннего утра в виде дискотеки и танцев, на радость уже багрового, еле ворочающего языком, но довольного бедняги-парторга, назначенного ЦК, который честно и до конца продолжал играть в игру, навязанную ему послом.

Продолжение >>>>

На Главную

От Автора

Наш коллектив

Наши иностранцы

Наши встречи

Воспоминания

Наш Писатель

Наши ссылки

ДиплоЧат

Наш Форум

Гостевая

Наши объявления

 Погода в Дакке:

    в Читтагонге:

   в Кокс Базаре: